-
Читайте мои труды, – услышал я уже в пятый, наверно, раз от своего
прямого и совершенно непосредственного начальника, подполковника Мишина.
Если четыре предыдущих команды относились ко всему военно-научному
коллективу подразделения, то в данном случае фраза могла предназначаться
только мне, ибо разговор шел с глазу на глаз. Впрочем, разговором
это назвать можно было только условно. Начальник возбужденно ерзал
задом по сиденью стула, пребывая за своим командным столом, а я, вытянувшись
по стойке «смирно», отслеживал взглядом интенсивную жестикуляцию,
производимую его верхними конечностями. Недовольство руководителя
было вызвано тем, что, выходя из комнаты на перекур, я оставил на
столе какой-то секретный отчет по НИР, а не запер его в один из многочисленных
железных ящиков. Попытка оправдаться малым сроком моего пребывания
в этом достойном военном НИИ и незнанием местных обрядов, правил и
обычаев вызвала еще большее возмущение. Когда же я сослался на то,
что в комнате оставался сторожем целый майор ПВО, это было воспринято
как вызов.
- Вы на своем корабле, наверно, не позволили
бы себе такое безобразие. Вот! Где, где Вы хранили там режимные документы?
- с лукавым, но грозным подвохом спросил подполковник.
- Под матрасом в каюте, - честно ответил
я и осекся, глядя, как багровеет его лицо, - но не такие уж и секретные
были документы, - попытался я исправиться, - так, барахло разное….
- Вы, Вы, Вы…..!!! Та-а-а-рищ, старший
лейтенант! Прекратите!! Не смейте! Идите!
- Есть! - ответил я и, щелкнув каблуками,
двинулся к выходу из кабинета. Тогда и услышал я, брошенную мне вслед
фразу о чтении его трудов.
- Есть! - повторил я и, произведя очередные
круговые развороты, направился выполнять последнее приказание. Во
всяком случае, я это воспринял именно, как приказание.
* * *
Я
еще только осваивался с ролью младшего научного сотрудника, но уже
знал местонахождение библиотечного фонда НИИ, где за железными запорами
под грозными грифами хранились зафиксированные на бумаге научные мысли,
озарения, отчеты и справки. Отыскав по каталогу диссертацию Мишина
Григория Семеновича, я написал на бумажке ее инвентарный номер и сунул
эту записку в зарешеченное окошечко, где ее приняла строгая хранительница
всех тайн и архивов. В ответ я получил три разноцветных линованных
листочка и разъяснение, что труды моего начальника носят очень высокий
статус секретности. Для допуска к ним надо собрать штук шесть автографов
должностных лиц на полученных бланках. В том числе, нужна и подпись
самого автора, - Мишина.
Когда я, в очередной раз, постукав каблуками,
попросил начальника подписать мне допуск к его, недавно защищенной,
кандидатской диссертации, он несколько замялся. Мне почудилось даже,
что - смутился. Бумажки он подписал, но при этом все время прятал
глаза, и что-то бубнил, словно оправдываясь. Как выяснилось из его
дальнейших, путаных заявлений, диссертация еще не представляет завершенного
результата и будет основой для новых исследований. Впереди еще много
уточнений и детальных разработок при написании докторской монографии.
А некоторые существенные вопросы нельзя было раскрывать подробно по
причине возможной утечки секретов во вражеский стан. Пока он обкручивал
свой ученый труд различными цепочками слов, я начал кое-что понимать
и, в конце концов, - до меня дошла простая истина. Оказывается, фраза
- "Читайте мои труды!" - несла в себе скрытый оскорбительный смысл,
показывая ничтожество подчиненного, его лень и бездарность. Достаточно
близким аналогом можно было считать любимый вопль нашего старпома
с эсминца "Г-вый":
- Кретины! Сволочи! Всем - неделя без
берега!
Марш по боевым постам дерьмо вылизывать!
Для меня все сразу стало на свои места и на душе полегчало. Вот она,
- специфика военной науки. Было чуток стыдно за свою непонятливость,
но я решил идти до победного конца и, быстро собрав остальные подписи,
приступил к изучению "изысканий начальника"
* * *
Впервые
в жизни я держал в руках индивидуальный труд известного мне человека,
заслужившего право именоваться кандидатом наук. Некоторые злопыхатели,
правда, успели посеять сомнения в душе, обзывая кандидатские диссертации
развернутыми челобитными о повышении должностного оклада, но мое преклонение
перед учеными было еще непоколебимо.
То, что я прочитал, в вольном изложении
представляло собой следующее.
"Когда Земля была еще теплой и по ней
ползали ящеры и бегали мамонты, никто понятия не имел о всяких радиоустройствах
и их излучениях. Но даже если бы кому-то захотелось разобраться в
этом, то ничего бы не получилось. Причина очевидна: - не было еще
марксизма-ленинизма, без которого ничего путного и истинно научного
никто сделать не мог. Естественно, что ящеры и мамонты вымерли, оставив
в науке следы малозначительные. В современную эпоху кое-кто, вооружившись
самым передовым философским учением, кое-что наворотил в теории, практике
и технике. Неплохо, но, правда, Мишина и современную армию такой вариант
не очень удовлетворяет, ибо допускает ошибки во всяких расчетах, что
снижает точность попадания наших снарядов в противника. Это неудивительно,
так как вся теория разрабатывалась задолго до последнего партийного
съезда, мартовского пленума ЦК и указаний министра Обороны на прошлогоднем
совещании руксостава. Опираясь на правильное мировоззрение и его интенсивное
развитие в последних партдокументах, Григорий Семенович позволил себе
заподозрить, что некая лямбда (какая-то величина) при неопределенных
условиях может свихнуться и подчиняться не обычной, а вычурной зависимости
от неких произвольных параметров (восемь листов формул). Затем мой
начальник запихивает эту лямбду во все ему известные радиоустройства
военного назначения, схемы и формулы (тридцать девять листов математических
значков), утверждая, что подозрения могут оправдываться без нарушения
общей картины мироздания. В последнем разделе вопрос неадекватного
поведения лямбды уже считается доказанным ранее. Теперь автор приводит
фотографии и графики, полученные не без его участия из окружающей
среды. Иллюстрации показывают, как совершенствуется мировая гармония
путем введения дополнительной подпорки под нее в виде шальной лямбды.
Благодаря всему этому Мишин надеется повысить эффективность всего
излучающего, отражающего и стреляющего по врагу на величину от нуля
до трех процентов. Это в среднем соответствует годовой экономии для
народного хозяйства двух эшелонов зерна или небольшого склада боеприпасов.
Для реального достижения результатов надо, конечно, провести еще пару
НИР и ОКР, но это - дело третье. Все вышеизложенное проиграно на ЭВМ
и имеет положительные заключения уважаемых, в определенных кругах,
специалистов"
Пока я изучал диссертацию, подполковник
несколько раз невзначай заходил в помещение и искоса посматривал на
заметки в моей тетради, которые я делал в процессе чтения. Наконец
он не выдержал и повелел прибыть к нему со всеми имеющимися секретными
документами для проверки их наличия. После того, как с основной массой
бумаг было покончено, а потери не обнаружились, он раскрыл мою рабочую
тетрадь.
- Что это за выписки Вы там делали из
диссертации?
- Да, вот, - начал я искать по тексту,
листая труд начальника, - интеграл тут….
- Не занимайтесь ерундой и не умничайте,
- перебил меня подполковник, - у Вас по плану что? Лабораторные испытания.
Вот и испытывайте, да не забудьте отчитаться своевременно. А диссертацию
- сдайте в библиотеку. Нечего лишние документы в сейфе плодить. Напишите
свою, собственную и читайте, сколько заблагорассудится.
*
* *
Вернувшись
на рабочее место, я обнаружил, что сидящий за соседним столом майор
обложился кучей толстых журналов и передирает что-то из них в свою
тетрадь.
- Слышь, Руслан, - обратился я к нему,
- Мишик приказал сдать свой дисер в
кладовую и не лапать больше его ученых трудов всуе.
- Поздравляю, - ответил тот, - нет еще
и двух недель, как ты к нам прибыл, а уже успел задеть начальника
за живое. Теперь, небось, вместо своего дисера, начнет всем в морду
тыкать приказами по секретному делопроизводству. Может, еще и Дисциплинарный
устав вспомнит. Что ему еще остается? Я взглянул на обложку одного
из журналов, прочитал его название и рассмеялся.
- Тебе не кажется, что в словосочетании
"Военная мысль" есть что-то противоестественное?
- Есть. И еще какое. Но военным об этом
думать не положено. Хватит с нас злопыхательства разных шпаков и прочих
штафирок, - ответил мудрый майор, вышедший уже в старшие научные сотрудники,
- наше дело - военная наука. И мы ее - сделаем!
*
* *
Собственную
диссертацию я так и не написал. Несколько раз брался с упорством за
это дело, но неизбежно отступал, чувствуя в произведенных текстах
знакомые мотивы. А вдруг, кто-нибудь возьмет и пролистает, - думалось
мне. "Читайте мои труды"…...